Кто я?
Музыка
Стихи
Мысли
Работы
Новые поэты

Хотел бы поговорить о современной поэзии. Точнее, о некоторых ее формах.

Но начну я, все-таки, с недалекого прошлого. Наткнулся я тут на одного, как пишет педивикия, «…главного теоретика и практика «заумной поэзии», автора хрестоматийно знаменитого заумного текста «на собственном языке»…», Кручёных А.Е. Сей «хрестоматийно знаменитый» текст называется «Дыр бул щыл», хотя я бы его назвал «The bullshit» - именно такие мысли возникают у меня при прочтении не только сего «опуса», но и остального творчества данного субъекта. Приводить полный текст «произведения» я не буду, ибо каждый читатель может написать такой же, просто ударившись головой о клавиатуру.

Сам Кручёных, несомненно, считал, что круче него только яйца. Иначе, я просто не могу представить, что способно побудить человека говорить про свой «опус», что в нем «больше русского национального, чем во всей поэзии Пушкина».

Признаю, я не читал ВСЕ произведения автора. Но разве для того, чтобы понять, что борщ протух, необходимо съесть всю кастрюлю? Достаточно и пары ложек.

Из этих «ложек» я понял, что данный субъект совсем не дружил с русским языком, а в частности – с пунктуацией. Да, в наше время на нее кладут хуй не только девочки четырнадцати лет, но и пятидесятилетние начальники управлений – но ведь их никто и не причисляет к «великим поэтам».

Я сам не шарю, ибо сирый, но педивикия говорит, что основателем того, в чем этот хер участвовал, является Малевич, который Каземир.

Всю свою жизнь я задаюсь вопросом: «Ну какого хуя «Черный квадрат» считается шедевром?!». Задаю я этот вопрос не только себе, но и некоторым своим собеседникам. Некоторые из этих «некоторых» начитают толкать стандартную телегу: «Да ты не шаришь! Да это же, ебать его в сраку, Супрематизьмъ!». Опять-таки – должен ли я шарить, чтобы сказать (хотя бы и самому себе), что картина – говно? Должен ли я копаться в истории искусств, листать альбомы, ходить в галереи и записываться на лекции «Василий Пизда говорит о прекрасном», чтобы понять, что картина – говно? Что такого я должен узнать, чтобы мое мнение о картине изменилось?

Мне, почему-то, вспоминаются ответы разработчика игры «35MM» на предъявы, мол «игра - говно/ автор – мудак!». От отвечал что-то в духе: «Да я работал один! Да я ее три года делал! Сперва добейтесь! Я вам не Rockstar!». Блять, да кого ебет, один ты работал десять лет, или двести человек сделали это за неделю? Если конечный результат заебись, то тот факт, что это сделал один человек, возносит его в глазах людей. Товарищ Нотч тому пример.

Неважно, сколько у игры или фильма продаж. Главное – что это качественный продукт!

Я люблю южнокорейские фильмы. Это качественно снятые картины с интересным сюжетом. Но, несмотря на это, далеко не все из них отбиваются в прокате (сужу по найденным данным).

Когда это появилось правило, что перед тем, как оценить что-то, я должен ознакомиться с историей создания? А если я этого не сделал – то я невежда и мудак.

Глядя на «Черный квадрат», я вижу блядский черный квадрат. Мне насрать на супрематизм, постмодернизм, пиздизм и залупизм. Мне насрать, что подтолкнуло художника к написанию это квадрата. Мне насрать, какой был период в жизни страны и было ли у любовника художника квадратное очко. Я вижу черный квадрат, и он совершенно не вызывает во мне восхищения, или даже радости. Я такие квадраты могу увидеть ночью в окне. Или в выключенном мониторе.

Хорошо, пусть эта картина была частью чего-то уникального и значимого. Но это не делает ебучий «Черный квадрат», как картину, менее ебучим, и менее квадратным!

Айвазовский блять выводил там шестиметровый «Девятый вал», а тут все охуевают с ебучего квадрата! Пиздец.

Почему-то люди восхищаются красотой и качеством Ролс-Ройса, а не Лады Гранты, хотя у сборщиков Лады наверняка истории покруче, нежели у сотрудников британского концерна.

Но вернемся к поэзии.


Почему? Почему блять мистера Кручёных не погнали ссаными тряпками со страниц русской поэзии? Почему люди на полном серьезе ищут смысл в случайном наборе букв? Им что, нехуй делать?

Почему какой-то неуч – а именно так его бы называли в школе – стал «великим поэтом»? Что полезного несет его творчество? В нем есть юмор? Нет. Может быть интересная рифма? Нет. Мелодичность стихов? Нет.

Все, что у него есть – это набор предложений, разбитых по строкам, которые кое-где рифмуются.

В то время, как Художники оттачивают технику, а Поэты корпят над рифмой, один пидор рисует квадрат, а другой бьется о печатную машинку головой, выдавая получившийся хаос за НЕЧТО, дающее Пушкину пососать.

И тысячи людей одобрительно кивают головой, говоря: «Ну ты бля крутооой!». Какого хрена, люди?!

Ну давайте, вместо нормальной одежды покупать свитера с дырками! oh wait…

Серьезно, СПГС в нашей стране продолжает одолевать слабые умы.

Для меня поэзия всегда была чем-то, что способно передать мысль/ образ/ чувство легко и запоминающеесе (нет такого наречия). Поэтому все мы помним легкие, мелодичные стихи. «Мороз и солнце, день чудесный…», «Погиб поэт, невольник чести…», «Скажи-ка дядя, ведь недаром…», «Я Вас любил, любовь еще быть может…». Пусть и не целиком, но мы помним эти стихи всю жизнь. В них есть ритм, в них есть история, в них есть труд и личность автора. Тебе не нужно продираться сквозь случайно разбитые на строки предложения и ждать авторского чтения, чтобы понять, «что тут с чем блять рифмуется?!». Никаких «авторских» размеров, никаких блять «лесенок в небо» Маяковского и подобной залупы!

Тут стоит вспомнить русский рок, бессмысленный и беспощадный. Не то, чтобы в зарубежном роке много смысла, но языковая преграда (даже если ты владеешь языком) позволяет тебя отключить перевод и наслаждаться песней в целом. С русскими коллективами это сделать сложнее. Но, тем не менее, авторы лирики сами делают ударения, паузы, голосом доносят мотив. И в сочетании с хорошей музыкой это не может не приносить удовольствия.

В отличие от некоторых форм современной поэзии, о которой ниже.


Наткнулся я как-то на The Village на материал, названный «Молодые поэты — о своих стихах и новом языке».

Сказать, что я охуел – ничего не сказать.

Но их рожи… Эти блять рожи… Эти суровые ебла, смотрящие на читателя, как на говно… Это пиздец. Давно я так не угарал.

Мне хочется ответить «поэтам» на их некоторые фразы, но статья уже старая, поэтому я сделаю это тут. Авось они прочтут. О, к слову, «тут - прочтут» - это рифма, господа «поэты». А то я смотрю, вы не в курсе.

Итак.


Персонаж №1. Никита. Везде побрито (это тоже рифма, Никита).

Никита: «У меня с текстом особые отношения — там нет рифмы, нет повествования, я и сам не до конца понимаю, как я пишу, и иногда потом даже не могу узнать собственный текст, когда перечитываю написанное спустя неделю, например».

Я: «Это называется «деменция», голубчик!»

Никита: «Нет, мои тексты — не каша. Но я уже привык к реакции: «Ты занимаешься поэзией? Че?» Я к этому отношусь спокойно, это закон развития искусства: люди всегда считают поэзию своего времени кашей. Когда в 1920-х в избах-читальных крестьянам читали Хлебникова и Маяковского, крестьяне говорили: «Что это за бред? Революционная поэзия? Вы нам лучше про крестьян пишите, про то, как мы землю хорошо пашем».

Я: «Нет. Кашей считают кашу. И ко времени это не относится. А про Маяковского крестьяне лично тебе говорили, да? И как связано непринятие темы стихов, и того говна, которое ты называешь «стихами»? Мне не нравится творчество Джастина Бибера, но я не считаю его песни плохими. Я просто люблю другие».

Никита: «Мне неинтересно в сотый раз описывать ветер, мне интересно создать такой объект текста, который был бы сам похож на ветер, при этом ни разу не использовав слово «ветер». И тогда читатель переживёт странное непонимание: «Чего происходит вообще?».

Я: «Или же, словами Голубы – «я охуел просто блять!». Он случаем не твои «стихи» тогда увидел?».

Никита: «Может ли красивая девушка меня вдохновить на написание строчек? Конечно. Так же как и красивый мальчик, и красивый асфальт. Это абсолютно равноценные вещи. Вот в этих строках, например, зашифровано воспоминание о половом акте: «пока чёрное есть чёрное, и оно движимо отстранением цвета

(пока масса между событием и прошедшим собирается, явленная не языком)

может ли сохраниться сигнал цвета, припадающего к ночи бессилия

последние дни вне этого смысла, оставленности — окаменелости пешехода

на промежутках материи у кисти руки».

Я: «Да-да-да! Это было в одной из серий «Хауса»! Шизофазия, кажется. Диалог окончен».


Персонаж №2. Галина.

Халя: «Многие люди, у которых вызывает непонимание современная поэзия, сравнивают её с Пушкиным, с классическими текстами. Но время ведь не остановилось, мир изменился. Мы не переживаем сегодня то же самое, что переживал пещерный человек, или древний грек, или женщина в XIX веке».

Я: «Мне кажется, или кто-то пытается оправдать говно-поэзию каким-то эфемерным «другим временем»?».

Халя: «У нас же на всю страну лишь несколько журналов, которые можно читать («Воздух», «Транслит», рубрика «Новая социальная поэзия» в журнале «Новое литературное обозрение», «Носорог»)».

Я: «Не читал, но осуждаю».

Халя: «На самом деле маргинализируют, а не продвигают (как им самим кажется) поэзию сетевые поэты. Несмотря на то что эти несколько десятков поэтов активно распространяют свои стихи в соцсетях, выступают в переполненных барах, их логика скорее не поэтическая, эстрадная. Их поэзия примитивная, они работают на штампах «я тебя люблю», «я тебя хочу». Можно представить, что это нечто вроде дневников гимназисток и гимназистов начала ХХ века. Но теперь эта интимность первых переживаний стала публичной историей. Это как, представьте себе, сидели бы две гимназистки и конкурировали друг с другом. А рядом с каждой гимназисткой сидел бы ещё продюсер, которого она наняла продвигать свой паблик. То, что было подлинным переживанием, за век стало штампом».

Я: «А при чем тут гимназистки? Не ты ли пиздела про «другие времена»? И определись уже – поэты либо «сетевые», либо они все-таки где-то выступают. И о каком блять штампе ты говоришь? Штамп, в плане - банально? Банально, в плане – «Дорогой, наш секс такой банальный! А насри-ка мне на грудь!»? Такой штамп?».

Халя: «Мне интересно, как выражаются сегодня в России женские переживания. Если мы зайдём на женский форум и посмотрим, как разные девушки пишут о влюблённости, то увидим что-то вроде «Я влюбилась, так прикольно», «Мне больно», «Он такой классный» — здесь получается какое-то совсем обобщенное переживание. У меня есть ощущение, что они все на самом деле чувствуют разное, но у них нет языка, чтобы выразить свои чувства».

Я: «Кто-то, все-таки, хочет, чтобы ей насрали на грудь…»

Халя: «Вы спрашиваете, почему же тогда мой текст «Секс — Пустыня» начинается со строчек «я кричу я лежу одна», и это верный вопрос. В этом тексте я как раз собираю все эти «мне больно», «я одна», чтобы показать их пустотность. Для чего тогда дальше в тексте идут строки «Сотни зверей придут трахнуть меня сперма тигра подымается к облакам обезьянки лижут мой клитор»?».

Я: «Твой отец был рабочим в Омском зоопарке, не так ли?».

Халя: «Хочу в будущем получить степень и преподавать. Мне важно быть и оставаться в России: там, где с просвещением получше, справятся и без нас».

Я: «Тут тоже справятся без Вас, Халя – езжайте! Диалог закончен».


Персонаж №3. Александра.

Саша: «Я люблю городских сумасшедших, в них есть беспечность, это люди, чья речь встала на колёса безумия. Например, Володя, с которым мы вместе сидели в очереди к терапевту в поликлинике: он был в обносках и рассказывал, что читает газеты не открывая, одним прикосновением, и говорил: «Пропустите меня к терапевту, пока он не умер, а не то я его ощиплю, и он станет голодный, как тьма в океане». От такой метафоры у меня дух захватило, этот головокружительный текст в разы опережал всё, что я тогда читала».

Я: «Это был не Володя, а Никита! Он тут, чуть выше. Ты еще успеешь его догнать. Прием окончен. Все свободны».

Вернуться